Экономика

Эстония — аграрная страна с животноводческим направлением хозяйства. В сельском хозяйстве занято около 70% населения. После первой империалистической войны резко изменился весь характер народного хозяйства Эстонии. До первой империалистической войны Эстония была одним из развитых промышленных районов России. В Эстонии были созданы крупные промышленные предприятия, обслуживавшие своей продукцией огромный русский рынок. Последний поглощал почти всю промышленную продукцию Эстонии. Ревель был одним из крупных портов по внешней торговле России. Эстонское молочное хозяйство обслуживало петербургский рынок.

Важнейшие отрасли промышленности пришли в упадок. Так, например, Кренгольмская мануфактура, в которой в 1914 г. было занято свыше 14 тыс. рабочих, насчитывает сейчас 2 тыс. Прекратили свое существование судостроительная и машиностроительная промышленность. Десятки предприятий были проданы на слом. Работа портов и железных дорог, рассчитанных на связь с Ленинградом и Москвой, резко сократилась. Отрыв от ленинградского рынка неблагоприятно отразился на сельском хозяйстве. Искусственная изоляция Эстонии от народного хозяйства СССР, с которым она была органически связана раньше, и втискивание крупной промышленности в прокрустово ложе существующих государственных границ Эстонии чрезвычайно стесняли и тормозили развитие ее производительных сил. Низкий уровень существования трудящихся масс наложил свой отпечаток на внутренний рынок Эстонии и способствовал периодическому образованию острых кризисов.

Экономическое развитие Эстонии за весь период ее независимого существования прошло три этапа. Первый этап характеризовался попытками развития крупной промышленности и последовавшим за этим подъемом экономическим кризисом, а затем глубокой депрессией. Второй этап отличался всесторонним поощрением развития сельского хозяйства. Начался новый подъем сельского хозяйства, выражавшийся в усиленном экспорте продукции скотоводства (период «данизации»), который затем сменился кризисом 1929—1933 гг. Третий этап характеризовался подъемом эстонской промышленности (1934— 1937 гг.) и наступлением нового мирового экономического кризиса, начавшегося во второй половине 1937 г. в США и докатившегося в 1938 г. до Эстонии.

Остановимся подробнее на этих этапах. По мирному договору от 2 февраля 1920 г., за Эстонией остались все промышленные предприятия, которые были построены в довоенный период на территории нынешней Эстонии для потребностей России и за счет общегосударственных средств. Эти предприятия оказались без сырья и без капитала, не говоря уже о квалифицированной рабочей силе. Однако для эстонской буржуазии перспектива очутиться хозяевами крупной промышленности оказалась слишком заманчивой. К тому же рыночная конъюнктура поощряла такие стремления. Это был момент подъема промышленности после окончания первой империалистической войны. В это время промышленность Советской России переживала упадок. Политика индустриализации Эстонии, казалось, напрашивалась сама собой. Здесь началась настоящая грюндерская горячка в погоне за крупными барышами. Предприятия возникали, как грибы. Но эта политика индустриализации потерпела крах. Высокая мировая конъюнктура сменилась жестоким кризисом 1920—1921 гг. Эстонская промышленность не была в состоянии конкурировать с промышленностью передовых капиталистических стран. Кроме того, иностранный капитал всячески тормозил развитие эстонской промышленности, стремясь превратить Эстонию в свою аграрно-сырьевую базу. Отошел от Эстонии и советский рынок и не только потому, что с заключением мира с другими своими соседями для Советской России открылись другие пути в Европу и улучшились условия торговли, но также и потому, что буржуазия Таллина оказалась плохим посредником и к тому же с рваческими приемами. В результате крупная промышленность Эстонии осталась без внешних рынков. Внутренний же рынок был крайне сужен хаотичностью, диспропорцией производства и полуголодным уровнем жизни масс. Не помогли развитию промышленности и щедрые государственные субсидии. Золотые и валютные запасы быстро иссякли. В торговле обнаружился застой. Рынок был наводнен германскими товарами, которые эстонские торговцы закупали большими партиями, пользуясь резким падением германской марки. Но покупать было некому: сильный неурожай 1923 г. еще более ухудшил положение трудящихся классов и понизил их покупательную способность. Все это привело к краху промышленности. Предприятия лопались, как мыльные пузыри. Магазины банкротились и закрывались.

Промышленный кризис 1923—1924 гг. сильно ударил по рабочему классу И привел к резкому обострению классовой борьбы в стране. 1 декабря 1924 г. эта борьба вылилась в вооруженное восстание в Таллине, которое было подавлено. Этот кризис показал эстонской буржуазии, что промышленность Эстонии не может конкурировать на мировом рынке и должна в будущем ориентироваться, главным образом, на удовлетворение потребностей внутреннего рынка. B дальнейшем эстонская промышленность реорганизуется в этом направлении.

Разочаровавшись неудачей в создании крупной промышленности, эстонская буржуазия сделала ставку на сельское хозяйство, в частности на развитие скотоводства и молочного хозяйства. Положение на мировом рынке продуктов животноводства было в то время благоприятным цены на них росли. Доходы от животноводства увеличивались.

Начался второй этап развития эстонской экономики, когда центр ее тяжести был перенесен на сельское хозяйство и выброшен лозунг «данизации» страны. Был составлен десятилетний план, по которому Эстония к 1937 г. должна была «не только догнать, но и перегнать» Данию. План был принят. Правительство наметило ряд соответствующих мероприятий. Были предоставлены значительные субсидии для их проведения. Наблюдалось некоторое оживление в сельском хозяйстве в связц с увеличением экспорта молочных продуктов, но это оживление было коротким и хилым. Положение с финансами и особенно с платежным балансом попрежнему оставалось напряженным. Сумма внешних долгов увеличилась. Эстонская валюта была неустойчивой, так как золотой запас иссяк. Мало помог улучшению положения и заем, предоставленный английскими , капиталистами в сумме 1 350 тыс. фунтов стерлингов формально «для проведения денежной реформы», а фактически для подчинения финансов Эстонии контролю английского капитала.

К концу 1927 г. в сельском хозяйстве Эстониц назревал кризис. Положение трудящегося крестьянства ухудшалось. Цены на сельскохозяйственные продукты падали. Крупный капитал в целях наживы выкачивал из сельского хозяйства все соки. Сельское хозяйство, находившееся в прямой зависимости от цен мирового рынка, деградировало. Неурожайный 1928 год усилил трудности. Экспорт сократился. Крестьяне начали продавать скот. Прекрасный урожай 1930 г., когда можно было ожидать оздоровления сельского хозяйства, не принес улучшения. Кризис продолжал обостряться. Учащались случаи принудительной распродажи движимого и недвижимого крестьянского имущества с молотка. За пять лет — с 1927 по 1931 г. — было продано с молотка свыше 1 тыс. крестьянских усадеб.
Мировой экономический кризис, начавшийся в 1929 г., больно ударил и по другим отраслям народного хозяйства Эстонии. В результате падения заработной платы промышленных рабочих сократился спрос на сельскохозяйственные продукты и на внутреннем рынке. Останавливались текстильные, деревообделочные, металлические и спичечные предприятия в Таллине, Тарту, Нарве. В связи с прекращением экспорта лесоматериалов бездействовали лесопильные заводы, причем часть этих заводов была умышленно подожжена их владельцами в расчете на получение крупных страховых сумм. К концу 1929 г. обанкротилось несколько крупных предприятий обувной и швейной промышленности.

Особенно пострадала от кризиса внешняя торговля. Экспорт в 1931 г. упал по сравнению с 1928 г. на 44%, а импорт — на 54%. Сильное сокращение импорта произошло вследствие чрезвычайных мер, принятых правительством Эстонии для достижения активного торгового баланса, чтобы поддерживать курс кроны. С этой целью был издан ряд законов, установивших лицензионный порядок на 75% всех импортных товаров, а также запретивших вывоз эстонских крон за границу. Такими мероприятиями удалось свести внешнеторговый баланс в 1931 г. с положительным сальдо, но, главным образом, за счет сокращения ввоза зерновых хлебов и сокращения общих оборотов внешней торговли почти наполовину по сравнению с 192S г. Это вело к ухудшению положения трудовых масс, так как сокращало потребление хлеба.

Сокращение торговли и промышленности отразилось и на транспорте. Перевозки уменьшились, доходы железных дорог, судоходных предприятий и портов упали. Стала расти безработица. Громадные потрясения вызвал кризис также в денежном обращении, кредите и государственных финансах. Частные банки прекратили кредитование торговли и промышленности. Многие банки обанкротились вследствие затруднений в текстильной промышленности и несостоятельности обувных и кожевенных фабрик. Угроза закрытия крупнейшего частного акционерного банка К. Шеля в Таллине вызвала изъятие из банков вкладов. Развитие кризиса уменьшило, далее, поступление доходов в государственную казну. Курс кроны падал. Тяжесть кризиса легла на плечи трудящихся масс. Закрытие предприятий повлекло массовое вольнение рабочих. На действовавших фабриках и заводах заработная плата была снижена, рабочий день увеличен. Рост народонаселения еще более замедлился.

Новый этап в борьбе с экономическим кризисом и его последствиями начался в феврале 1931 г., когда во главе эстонского правительства стала партия аграриев. Был издан ряд законов с целью упорядочения валютного рынка и финансов. Операции с иностранной валютой были поставлены под контроль Эстонского банка, было ограничено количество фирм, имеющих право импортировать товары.

Ряд законов был направлен на улучшение положения сельского хозяйства: закон о превращении краткосрочных ссуд, выданных крестьянам, в долгосрочные ссуды Земельного банка — за счет фондов по покрытию расходов на проведение земельной реформы. Этот закон являлся крупной субсидией зажиточным крестьянам — «серым баронам» — и помещикам за счет новопоселенцев и арендаторов. Другие законы — закон о так называемом «железном фонде инвентаря», по которому запрещалось продавать в принудительном порядке (за долги и недоимки) необходимый для ведения крестьянского хозяйства живой и мертвый инвентарь, закон о понижении государственного налога на недвижимое имущество сельских хозяев, закон о понижении норм сельскохозяйственных доходов (эти нормы служили базой для определения подоходного налога) и т. д. — были также направлены на поддержку, главным образом, крупных хозяйств. С целью покрытия расходов на проведение этих законов были повышены акциз на табачные изделия, дошлины на бензин, на сахар и сокращена заработная плати служащим; этим самым ухудшалось положение трудящихся масс.

С 1934 по 1937 г. эстонская промышленность переживала полосу подъема. Новый экономический кризис, начавшийся во второй половине 1937 г. в США, докатился в 1938 г. и до Эстонии. «Психоз кризиса» охватил эстонские деловые круги еще в начале 1938 г. Эстонская унифицированная печать и правительственные деятели повели с ним энергичную борьбу, которая не прекращалась до последнего времени. Министр хозяйства Сепп, выступая 24 января 1939 г. с докладом о новом бюджете в целях борьбы с этим «психозом» нарисовал радужную картину развития и подъема народного хозяйства Эстонии и требовал от парламента, чтобы бюджет 1939 г. был построен и утвержден на основе ожидания повышательной тенденции в хозяйстве Эстонии. Но другая картина получилась, когда Сепп в своей речи коснулся перспектив развития государственной промышленности. Здесь, в отличие от прежних лет, не предусмотрено для 1939 г. ни копейки на строительство новых предприятий или расширение старых. Больше того, правительство создало специальный конъюнктурный фонд для борьбы с наступающим кризисом.
Признаки нового кризиса в Эстонии сказались уже в 1938 г. в первую очередь в резком ослаблении темпа роста производства по сравнению ;с 1934—1937 гг. Так, если в 1935 г. индекс производственной деятельности крупной промышленности, впервые перешагнув (уровень 1927—1931 гг., повысился по сравнению с 1934 г. на 9 пунктов (с 97 до 106), в 1936 г. по сравнени(ю с 1935 г. —на 15 и в 1937 г. —на 18, то 1938 год дал повышение индекса всего на 3 пункта. Индекс производственной деятельности текстильной промышленности понизился со 125 в 1937 г. до 118 в 1938 г., деревообделочной—со 123 до 102, конфекционной и галантерейной— с 298 до 273. Ввоз текстильного сырья за 1938 г. сократился на Уз. Если прибавить к этому сокращение деятельности торгового флота, занимающего важное место в эстонской экономике, на 30<у0, строительства — на 20—22о/о, сокращение грузооборота по железным дорогам— на 6—7о/о, то получалась далеко не радужная картина.

Кризисные явления особенно дали себя почувствовать в торговом флоте и в отраслях промышленности, работающих на внешний рынок. Это станет понятным, если учесть, что фабрики и заводы Эстонии, по образному выражению эстонской газеты «Уус Эсти», скорее напоминают музеи допотопных машин, чем современные предприятия, а в торговом флоте больше половины составляют парусные суда. Вследствие этого эстонская буржуазия была не в силах конкурировать на внешних рынках с передовыми капиталистическими странами.

• Сельское хозяйство
• Промышленность
• Положение рабочего
• Транспорт
• Торговля

• Государственное устройство
• Партии
• Просвещение
• Печать
• Вооруженные силы