Личные и общественные связи
Слово "культура", заимствованное нами из французского языка, означало первоначально "возделывание земли", "земледелие". Однако не только земля и растения могут быть предметом культивирования. Можно, например, культивировать знакомство, проявляя заботу о нем и развивая его. В языковом отношении культура и культурные связи, вероятно, две стороны одного предмета. Конечно, можно изолировать себя и заниматься самим собой, но результатом едва ли будет культура в любом из многих современных значений этого слова. Если можно говорить об особой городской культуре, значительно отличающейся от культуры аграрного населения, то объяснить это можно как различными формами производства и застройки в городах, так и влиянием многих духовных институтов. Специализированное и разнообразное производство в городах способствовало значительному росту товарооборота, который в большой степени стал характеризовать их материальную культуру. Успехи урбанистов-археологов после второй мировой войны привели к многочисленным находкам, раскрыли многие местные особенности, и благодаря этому стало возможным обнаружить новые данные о торговых связях и путях. Знания о людях и местах датского средневекового города могут и должны собираться из разнообразных источников. В датском исследовательском проекте "Средневековый город" это находит живое воплощение. Один из таких источников — именной материал: личные имена и названия мест. Это совсем разные источники, но как языковые величины они имеют и содержание и выражение, что позволяет использовать их для дифференцирования нюансов между датским и недатским. Вильнюс, столица Великого княжества Литовского, в XV—XVI вв. был крупным культурным центром средневосточного региона Европы. В городе функционировали многочисленные очаги культурной жизни и меценатства — великокняжеский двор и дворцы вельмож, резиденция католического епископа, капитул и монастыри, протестантские общины, магистрат, типографии, основанная в 1569 г. иезуитская коллегия, 10 лет спустя ставшая университетом. Карл фон Клаузевиц, формулируя ставший известным тезис, что война есть продолжение политики иными, насильственными способами, не имел, конечно, в виду Ганзейский союз городов. Но история политики ганзейских купцов подтверждает, что суждение это верно в отношении всех стран и эпох. Экспорт балтийского зерна в Нидерланды и торговая деятельность голландцев на Балтике в конце XVI — начале XVII в. — излюбленная тема европейских историков-экономистов. Научные изыскания последних десятилетий осветили особую роль Амстердама и Антверпена, с одной стороны, Данцига и Риги — с другой, в этой большой торговле Восток— Запад. Дальнейшие исследования дали почву для дискуссий о рефеодализации ("втором издании крепостного права"), а также образовании колониального статуса некоторых восточноевропейских обществ в период раннего нового времени в целом. Роль дипломатической документации как материала, в котором то прямо, то в зеркальном отражении запечатлелся образ "иного мира", увиденный одной из вступающих в контакты сторон, давно и по достоинству оценена исследователями культурных связей между народами. К сожалению, при сухом документальном характере таких источников в них далеко не всегда имеются данные, интересные для освещения именно историко-культурной проблематики. |
|
Предлагаемая статья построена на материале средневековой Швеции XIV—XV вв., и речь в ней идет о купечестве — крупных профессиональных торговцах, занятых преимущественно в большой внешней торговле. То, что торговле, которую Карл Маркс образно называл "общественным обменом веществ", принадлежит одно из ведущих мест в сфере международного взаимодействия, не нуждается в каких-либо обоснованиях. В Балтийском мире, как и повсюду, она обеспечивала обмен не только опытом материальной культуры, но и духовными, в том числе религиозными ценностями.
