Купеческая среда и средневековая Балтийская общность

Предлагаемая статья построена на материале средневековой Швеции XIV—XV вв., и речь в ней идет о купечестве — крупных профессиональных торговцах, занятых преимущественно в большой внешней торговле. То, что торговле, которую Карл Маркс образно называл "общественным обменом веществ", принадлежит одно из ведущих мест в сфере международного взаимодействия, не нуждается в каких-либо обоснованиях. В Балтийском мире, как и повсюду, она обеспечивала обмен не только опытом материальной культуры, но и духовными, в том числе религиозными ценностями. Купцы были субъектами этой формы деятельности и сферы общественной жизни. Какие особенности среды, социальных связей, организации, какие были характерны для купечества как группы взаимодействия культур? Какие микроструктуры, первичные ячейки в среде купечества этому служили, каков был механизм их участия?

Натурализация немцев происходила довольно просто. Еще в XII— XIII вв. законы страны приравнивали немецкого переселенца к шведским подданным, если он платил налоги, "называл себя шведом и подчинялся законам страны". Затем режим ужесточился: чтобы считаться "местным человеком", надо было уже иметь отца-шведа (Городское уложение — Стадслаг середины XIV в.) и быть уроженцем страны (указы 1436 и 1471 гг.). Но купцы имели возможность на известных условиях получать временное бюргерство в том или ином городе, а также проживать там месяцами в качестве "летних" и "зимних" гостей. Так или иначе, но с середины XIV в. немецкие семьи составили основу бюргерства всех заметных шведских городов, прежде всего портовых, так что в известном смысле можно, видимо, говорить о "немецком купечестве шведских городов". Конечно, в купеческой среде были представлены и местные семьи, обычно менее состоятельные, — шведские, реже датские, финские. Их число заметно увеличилось со второй половины XV в., когда в связи с политическими обстоятельствами начался отлив немецкой купеческо-патрицианской верхушки на континент. Однако роль в стране купцов-немцев и после этого долго оставалась доминирующей.

Так называемый немецкий вопрос в Швеции (и Северной Европе вообще) исследован достаточно фундаментально6. Но, поскольку в данном случае речь идет о контактах в купеческой среде и через купеческую среду, эти важные этносоциальные особенности северо-европейского, в том числе шзедского, городского купечества приобретают первостепенную важность — в частности, потому, что благодаря им взаимодействие в купеческой среде региона, который обслуживался немецким купеческим капиталом, было особенно тесным. Оно происходило не только на деловом, но и на семейном уровне.

Генеалогические материалы по бюргерскому сословию, накопленные к настоящему времени и особенно представительные по Стокгольму, а также Або, Кальмару, Вестеросу, позволяют увидеть всю глубину и множественность этих родственных связей.

Практически все купцы, проживавшие в шведских городах, имели родственников в городах вендской Ганзы, поддерживали с ними семейные и деловые контакты, иногда жили то в Швеции, то на родине, нередко предпочитали кончать свои дни в старых родовых гнездах. Показательно завещание, которое в 1367 г. составил купец из Любека Иоганн Кастелль. Там предусмотрены вклады на бедных, на монастыри и церкви в Висбю, Стокгольме, Або и Сигтуне, а также средства для передачи кровным родственникам и свойственникам, в числе которых названы семьи Сэст из Норрчепинга, Сассе из Мариенберга (в Ютландии) и жена любекского бюргера Нильса ван Камена. Спустя полстолетия, в 20-х годах XV в., эти фамилии обнаруживаются в муниципальных списках (AmbetsbOcker) Стокгольма.

Другой пример — семья Лонге. Бюргер Любека Хеннекин Лонге, или Гедекин Лонгус (Hennekin Longe, Gedekin Longus), жена которого была из известной семьи любекских же купцов Хиллебрандов, в 1340 г. оформил в Стокгольме бюргерство своего сына Иоганна. Сам же с 1341 г. жил в Нючепинге, где и умер, после чего его жена и дети вернулись в Любек8. Или семья Визе (Wise, Wisse), укоренившаяся в Стокгольме. Она переселилась в Швецию в XIV в. В конце столетия два Визе торговали с Любеком (откуда, видимо, происходил этот род), третий — с Фландрией. В XV в. Визе обнаруживаются среди членов привилегированной духовной гильдии Хельга Лекамен, один из них одновременно был заседателем другой привилегированной гильдии — св. Гертруды. Этот последний Визе, по имени Клаус, был очень богатым купцом. В 1458—1471 гг. он занимал посты советника, затем бургомистра в шведской столице, неоднократно участвовал в межсословных совещаниях, был активным политическим деятелем прошведской группировки. Он женился на свояченице купца и советника Ханса ван Ашена (Hans van Aschen), а из его четырех сыновей один стал советником, другой — городским землевладельцем. В тех же 60—70-х годах XV в. в Любеке все еще жила немецкая ветвь Визе (Wisse), три представителя которой вели оптовую торговлю по линии Любек—Стокгольм.

С главным торговым городом финского берега Або (совр. Турку) была постоянно связана семья Фрезе (они же Frise, Freskini). С 1416 г. в документах Або (пожалования соборной церкви города) появляется Ар-нальдус Фрескини, который имел связи в бюргерской верхушке Ревеля. Его сын и тезка Арндт (Vrese) в 1427 г. оказался членом городского совета в Ростоке, а два других сына — Фредерик и Якоб — оставались в Або, вели широкую торговлю с Пруссией, Новгородом и Фландрией. Фредерик был похоронен в Або в 1454 г. Якоб же, который получил в Або бюргерство еще в 1419 г. и затем на протяжении четверти столетия был там бургомистром (1430—1454), в весьма зрелые годы переехал в Ревель, где женился на дочери тамошнего бургомистра, но вскоре умер (1455). Сын Якоба Хенрик (Frise) в середине XV в. был бакалавром, а затем магистром в Парижском университете (1450—1452), учился в Кёльне и умер настоятелем собора в Або. Его родная сестра Биргитта Якобссон была замужем за бургомистром Стокгольма Эрьяном (или Юргеном) Мейдеборгом, семья которого была представлена также в Кальмаре и в том же Або. Другая его сестра была замужем за бургомистром Ревеля. Еще один сын Якоба Фредерик умер в Або богатейшим купцом (судя по его завещанию). Дочери Фредерика Якобссона вышли замуж за купцов в Або, один из которых (ван Эшен) имел связи в Выборге; другой зять, уже упоминавшийся Ханс ван дер Аше (или ван Ашен), был уроженцем и бюргером Стокгольма, но происходил из ганноверской бюргерской семьи. Племянник и тезка Фредерика Якобссона был советником в Або и вторым браком женился на Маргарите из упоминавшейся семьи Мейдеборгов. Часть семьи Фрезе обосновалась в Стокгольме, была представлена в столичном муниципалитете. Таким образом, в течение первой половины XV в. прослеживаются четыре поколения этой немецко-скандинавско-прибалтийской семьи.

Интересны и сами фамилии купцов, которые напоминают то о немецких, то о фризских и нидерландских, то о скандинавских корнях. Нередко купцы-шведы переиначивали свои имена на немецкий лад, а немецкие имена в Швеции получали местное звучание. Например, один любекский купец назывался в документах Биргером Йенссоном и оказался советником Йёнчепинга "Биргером из Экерида" (середина XV в.).

Укоренившиеся в Швеции немцы, преимущественно купцы, роднились со шведско-немецкими, реже — с чисто шведскими семьями. Во всяком случае, списки членов стокгольмского муниципалитета содержат немало имен людей, которые представительствовали то от "немцев", то от "шведов", т.е. от разных этнических групп столичного бюргерства, что было возможно лишь в случае смешанного происхождения этих лиц. Купцы-шведы, в свою очередь, роднились с более богатыми, влиятельными бюргерами-немцами, что позволяло им активно внедряться в общебалтийскую среду. Так, видный политический деятель, купец и бургомистр Стокгольма Бенгт Смоленнинг, видимо, швед из провинции Смоланд, широко известный в стране в последней трети XV в., вторым браком женился на представительнице немецкой купеческо-патрицианской семьи Содде. Содде были родственны еще более именитой семье Вест-фаль, о происхождении которой говорит ее фамилия. Из этой семьи в конце XIV — первой половине XV в. вышли четыре бургомистра, позднее — ряд муниципалиев шведской столицы.

Поскольку состав бургомистров и членов городского совета — род-манов формировался в шведских городах преимущественно из купеческих семей, бюргеры немецкого происхождения образовали также и основные кадры городского патрициата, во всяком случае, в наиболее значительных городах. Родственные связи, пронизывавшие эту среду, играли важную роль в сохранении, удержании городской власти в руках патрициата, в узком, верхушечном социальном слое бюргерства. Эта большая проблема специально рассматривается в другой нашей работе. Здесь же уместно отметить обратное воздействие: принадлежность к узкому правящему слою стимулировала брачные и деловые союзы внутри него как в самих шведских городах, так и между городскими патрицианскими семьями Швеции и континента. Нередко одни и те же фамилии встречаются в правящей верхушке шведских и немецких городов. В 1413 г., например, бургомистр готландского города Висбю Херман Свартинг вместе с бургомистром Любека Симоном Свартингом и бургомистром Штральзунда Грегориусом Свартингом финансировали постройку капеллы в соборе св. Марии в Висбю, а для ее содержания они приобрели землю в Голш-тинии.

Семейные связи через патрицианскую среду в Северной Европе, которую составляли преимущественно купцы, способствовали единению не только бюргерской жизни, но всей культуры региона.

Важнейшими ячейками связей в купеческой среде были также деловые, профессиональные союзы. Это прежде всего различные компаньонажи, складничества и товарищества, которые в древности назывались falag, а позднее получили наименование sHllskap или matskap. Товарищество имело характер личного соглашения, обычно создавалось на одну или несколько операций или поездок. Но нередко оно соединяло одних и тех же партнеров на длительное время, побуждая их каждый раз обращаться именно друг к другу и создавая между ними прочные отношения. Формы и цели товариществ, как и повсюду в Европе, были самыми разнообразными: совместные закупки в городе, на промыслах или в деревне, внутри страны или за ее рубежами; совместный сбыт товара — в таких же условиях; вывоз определенных товаров (например, складничества торговцев лесом, вином, мясом, железом, рыбой, мехами и др.); совместные поездки в известном направлении, в определенный город или страну (например, компания "плавающих на восток"— Ostersjofarare — в Або) и др. Часто это было объединение двух-трех лиц, из которых один предоставлял не товар или деньги, а жилье, складское помещение, услуги по перевозке или сбыту товара и т.п. Иногда торговая операция велась компаньонами целиком, т.е. от закупки до сбыта товара, иногда — частично: например, складничество ради доставки товара в порт, совместного найма транспорта, хранения товара, его охраны и т.п. В Северной Европе также существовали такие товарищества, как комиссионные, типа коменды (т.е. объединение трактатора, обычно шкипера, икоммендато-ра — "спящего партнера"), кредитные коменды (наем купцом капитала) и др. Особенно частыми в шведской торговле были паевые партнерства инвестиционного типа, т.е. соединение капиталов. Эти так называемые простые партнерства составлялись обычно из известного числа мелких капиталов, включали до 20 участников. Дабы избежать риска, купцы обычно делили свои капиталы между несколькими товариществами. Простые партнерства ганзейско-балтийского образца были характерны также для датской, английской, голландской торговли того времени.

Участвуя одновременно в ряде товариществ и совершая торговые операции, купец вступал в деловые отношения с представителями разных социальных кругов: бюргерами своего города и других городов страны, в том числе не только с торговцами, но и с ремесленниками, домовладельцами, шкиперами и др.; с торговыми крестьянами и деревенскими ремесленниками; с горными мастерами; с представителями господствующих слоев — дворянства и церкви; с королевской властью. Эти вертикальные и горизонтальные связи служили консолидации общества, в том числе культурной.

Одновременно товарищества и складничества объединяли в единые ячейки купцов из разных стран. Практика в этой области была самой разнообразной. Для иностранцев такого рода альянсы с местными купцами имели привлекательность еще и потому, что открывали возможности для контрабанды: местные купцы выдавали товары зарубежных компаньонов за свои и избавляли их тем самым от уплаты пошлин. Поэтому города и корона строго контролировали все товарищества с чужеземцами. Согласно Городскому уложению середины XIV в. — Стадслагу, на них требовалось особое разрешение городского совета, которое можно было получить только после специального ходатайства сторон и по предъявлении иноземцем рекомендательных документов от властей родного города18. Судя по документам Мальме, такое же правило действовало и в Сконе, тогда датской, пограничной Швеции области. В 1505 г. регент Сванте Нильссон Стуре вынужден был издать специальное предписание, чтобы шкиперы из Любека не грузили вместе товары шведов и любечан. Иногда купцы под видом своих провозили товары купцов из тех стран, с которыми у Швеции в данный момент складывались напряженные отношения; в таких случаях комиссионерство расценивалось как особенно злостная контрабанда и оправдываться виновному приходилось по нормам высшей юрисдикции, с 12 соприсяжниками.

Вообще различные объединения купцов между собой и со шкиперами для совместной перевозки товаров были особенно распространены. Обычным был фрахт корабля на паях группой купцов (до 20 человек), которые расплачивались в соответствии с долей товаров каждого в общем грузе. При этом с товарами мог ехать только один из компаньонов — "торговых братьев" (tradebrbder). Вполне обычным было также, что корабль для совместной перевозки товара нанимали купцы из разных городов, в том числе зарубежных: например, купцы из Стокгольма и Висбю или из Нючепинга и Данцига. Одной из срорм интернационального сообщества купцов и судовладельцев, создаваемого для крупных перевозок, были вооруженные караваны — конвои. Как правило, они создавались на один маршрут, для перевозки какого-либо стапельного товара. Одним из крупнейших северных конвоев XIV—XV вв. был так называемый байе-флот — ганзейский караван с солью из Байе, который шел к Сконе, к открытию сельдяной путины и рыбных ярмарок, а по дороге заходил и в другие порты, в том числе в Брюгге, датские и т.д. Байе-флот включал до 100 с лишним тяжелых судов (водоизмещением до 800 т). В этот караван наряду с ганзейскими входили датские и голландские корабли, участвовали купцы из Швеции и, вероятно, других стран. Более мелкие конвои, такие, как, например, с железом из Стокгольма на Готланд, ходили постоянно.

Важнейшими ячейками контактов в купеческой среде были гильдии. Происхождение самой гильдии, как и данного термина, дискуссионно. Издавна большинство ученых ведут гильдию от языческих культовых сборищ: северогерманский термин kilta, gildi, gille (латинская форма gilda) означает пиршество, празднество, совместную трапезу. Часть ученых обращают внимание на германский термин geld (откуда саксон. gild, англо-саксон. gield, исланд. giald), т.е. плата, выкуп, деньги — или сообщество лиц, обязавшихся платить виру или взнос в общую казну (в таком смысле термин "гильдия", возможно, пришел в Скандинавию из Англии). Но в данном случае важно другое: что первоначально значительная часть гильдий была создана именно купцами. На европейском Севере это были либо торговавшие в Скандинавии иноземцы, либо разноязычные купцы — торговые партнеры. Такой состав гильдии купцов засвидетельствован двумя руническими надписями от второй половины XI в., относящимися к городу Сигтуне. Там речь идет об организации купцов, которые именовали себя "кильтами" (kilta), а свою организацию — "фризской кильтой" (frisa kilta), т.е. гильдией фризских купцов, либо купцов, торгующих с Фрисландией.

С распространением христианства-гильдии стали принимать имя какого-либо святого, группироваться вокруг церквей или алтарей. Во второй половине XII в. свою капеллу уже имела гильдия в Скаре, также объединявшая купцов. Согласно известиям от 1177 г. на Готланде, в Висбю появилась гильдия св. Кнута, основанная датским королем Вальдемаромв память об его отце Кнуте Лаварде (канонизирован в 1169 г.). Характерно, что сам герцог Кнут Лавард был олдерменом бюргерской гильдии в Шлезвиге, которая именовалась "клятвенным союзом" или "союзом поклявшихся" (hetslag, швед, edslag). Король Вальдемар также вошел в основанную им гильдию св. Кнута. В начале XIII в. там же обнаруживается гильдия св. Якоба, основанная, видимо, купцами из Риги, так как именно рижский архиепископ был патроном капеллы этой гильдии в Висбю. Впоследствии, в XIV в., там возникла немецкая Кнутсгилле.

В отличие от товарищества гильдия не требовала общности имущества или совместных деловых предприятий своих членов. Для таких предприятий находили себе складников особо, и в составе гильдии, и вне ее. Так, в одной из уже упоминавшихся рунических надписей о фризской гильдии сказано, что "фризские кильты высекли эти руны по Альготу, фелагу Слоди", т.е. Альгот и Слоди состояли между собой в товариществе — фелаге, но при этом оба они (либо один Слоди) были членами фризской гильдии.

Гильдии рассматривали себя как братство, они были связаны совместными трапезами, обязательствами взаимопомощи, известной юрисдикцией в отношении своих членов.

В XIII—XV вв. в Швеции было создано в общей сложности более 100 гильдий, каждая из которых не была долговечной: гильдии распадались, нередко сливались. В Стокгольме существовало 20 с лишним гильдий, в Висбю — 10, в Уппсале — 9, в Кальмаре — 8 и т.д. В одной только области Уппланд было до 40 гильдий, прежде всего городских.

Подавляющее большинство гильдий имело смешанный социальный состав, и не так-то легко вычленить из них профилированные организации. Довольно условно скандинавские историки делят гильдии на несколько групп: общественные — нечто вроде клубов; духовные, или "пасторские", которые были распространены главным образом в деревне; купеческие; ремесленные (цехи). По наблюдениям исследователей гильдии купцов, начиная с самых ранних, чаще всего брали имена святых Улофа, Николая, Якоба, Кнута, которые стали распространяться уже в XIII в.; известны также купеческие гильдии св. Марии, Эрьянсгилле (св. Георгия), Персгилле (св. Петра) и др.

Имя св. Улофа, по преданию часто путешествовавшего по морю, получили в стране до 10 гильдий. В Норвегии, откуда, вероятно, пришел в Швецию культ св. Улофа, он был связан именно с торговыми бюргерскими слоями. Св. Улоф был местным святым для жителей торгового острова Готланд, в Швеции же распространился прежде всего в портовых чёпстадах (т.е. полноправных, так называемых торговых городах)35. С купцами, путешествующими по морю, были связаны широко распространенные на севере братства св. Николая, а также св. Якоба (Иакова, Якоба). Якобсгилле в Висбю имела свою капеллу, пастор которой, судя по документу от 1225 г., допускал к исповеди и отпущению грехов также иностранных купцов.

Гильдии св. Кнута, которые распространялись, видимо, через Сконе, где были особенно широко представлены, также возникали преимущественно в чёпстадах. Известен устав одной йз Кнутсгилле в Сконе. Это была гильдия путешествующих по морю купцов, которые обязывались всячески помогать друг другу, особенно в случае кораблекрушения, потери товара, пленения в чужой земле и т.д. Причем, если обратится с просьбой о помощи "зарубежный (frammande) брат", то ему также надлежит помочь, т.е. при всей известной тенденции гильдий к корпоративной замкнутости, купеческие гильдии, во всяком случае некоторые из них, все же в той или иной мере включали зарубежных партнеров. Эта связь, вероятно, проявлялась и в некоторых общественных гильдиях-клубах. Например, в гильдии, объединявшей немецкую молодежь Стокгольма из купеческих семей, могли состоять "временные" бюргеры, "зимние гости" и т.п.

В то же время состав многих гильдий внутри страны, как уже мельком упоминалось, обладал значительной социальной широтой. Среди "братьев" ряда купеческих гильдий, например Кнутсгилле в Стренгнесе и столичной Якобсгилле, было немало господ и бондов. Мариагилле, как предполагают, включали жителей прилегающих сельских территорий. Немало было в городах и гильдий смешанного, так сказать, общебюргерского состава, объединенного интересом к торговле, которые, помимо собственно торговцев, включали строго отобранных ремесленников, шкиперов и т.п. Такие широко профилированные гильдии, представлявшие наиболее состоятельные бюргерские слои, напоминали известную английскую gilda mercatoria. Они складывались чаще в небольших городах, где не хватало кадров для узкопрофилированных объединений. В более крупных городах постепенно складывались отдельные гильдии купцов, ремесленников, шкиперов и т.д., которые, впрочем, могли существовать параллельно с широкой гильдией.

Еще более сложными по социально-профессиональному составу были духовные братства. Самые поивилегшюванные из них — такие, как столичные Гертрудсгилле (со второй половины XIV в.) особенно Хельга Лекамснсгилле, также состояли преимущественно из купцов, но включали в свои ряды как богатых ремесленников, судовладельцев и владельцев доходных домов, т.е. специфически бюргерские элементы, так и дворян, высших церковнослужителей и верхушку бондов из городской округи.

Очевидно, что гильдии были одновременно ячейками и горизонтальных, и вертикальных социальных связей, что усиливало их роль в диалоге культур.

Естественным каналом широких культурных заимствований издревле являлись гражданские общности купцов в чужой стране, прежде всего их земляческие колонии и торговые фактории. Эти организации имели более или менее длительный характер, обрастали жилым подворьем, складскими помещениями, церковью. Известно, что корпорации в немецких городах типа England fahrers в Кельне (середина XII в.), позднее Bergenfahrers и Schonenfahrers в Любеке имели свои дома в пунктах назначения: городах Англии, Сконе, в норвежском Бергене40. Особая коллегия Stockholms-fahrers Любека имела в Стокгольме, Скаре, Кальмаре и других шведских городах свои конторы, агентов и гильдейские дома (например, Tyskma-nnegillestuga в Скаре). В Стокгольме дело провинившегося немецкого торговца было передано на рассмотрение "олдерману немецках купцов". Данцигские купцы держали свою контору в Або. Немецкая купеческая контора была в Кальмаре. Как известно, Варяжская улица в Новгороде с церковью св. Улофа, кладбищем и приписными лугами еще и в XIII в. напоминали там о землячестве скандинавских купцов. "Готский двор" в Новгороде, т.е. землячество прибывающих по морю "зимних гостей" (так называемых Wassenfahrers) с Готланда, скорее всего объединяло преимущественно купцов-немцев из Висбю. При церкви св. Николая в Новгороде состояли маклеры, которые говорили на немецком, эстонском, шведском языках и, видимо, посредничали между купцами этих земель43. Возможно, отдельные местные купцы как-то подключались к иноземным землячествам, особенно лица, имевшие с ними родственные или деловые отношения.

Если внедрение приезжих купцов в местную торговую среду было постоянным и требовало создания постоянной организации, то такая организация сплошь и рядом начиналась с возведения церкви или алтаря. Так же происходило и в местах постоянных стоянок торговцев. Не случайно топография размещения церквей св. Николая на северном и восточном побережьях Балтики позволяет достоверно восстановить расположение там торговых пунктов и перевалов, в том числе по известному торговому пути "из варяг в греки". Это были стабильные центры взаимодействия купцов разных стран. Одноименные церкви в городах — торговых партнерах, например те же церкви св. Николая в Любеке, Стокгольме, Новгороде и Висбю, также свидетельствуют об известном взаимодействии.

Наконец, проживая в другой стране на протяжении торгового сезона, зимнего или летнего, приезжий купец сплошь и рядом останавливался в домах местных бюргеров, в том числе местных купцов. По Стокгольму данные о такой практике вполне определенны. Тот же любекский Визе (Маттис) в 60-х годах регулярно жил у стокгольмских бюргеров в качестве зарубежного гостя. Известно, что в доме купца могло одно-верменно проживать до 5—6 приезжих торговцев. В этом случае речь идет также о контакте на столь действенном уровне, как повседневный, бытовой.

Очевидно, что в истории культуры и культурных связей купечество играло очень важную роль, оно было группой активного взаимодействия в этой области. Такая роль обеспечивалась не только благодаря торговле как таковой (о чем известно достаточно давно), но и через многообразные формы организации купечества, его среды и образа жизни. Необыкновенно мобильная, купеческая среда была пронизана множеством самых разных общественных ячеек — деловых, социоэтнических, социополити-ческих, гражданско-территориальных, не говоря уже о таких общих, как родственные, соседские, церковно-приходские, духовные и другие. (И не говоря также о связях по земле, по воинской организации, по квартальному распорядку и т.д.) Каждая из этих ячеек, как показывает наш обзор, служила или при известных условиях становилась той первичной микроструктурой, где осуществлялось непосредственное взаимодействие, диалог культур.

• Сельское хозяйство
• Промышленность
• Положение рабочего
• Транспорт
• Торговля

• Государственное устройство
• Партии
• Просвещение
• Печать
• Вооруженные силы