Древний Таллинн на путях между Западом и Востоком
Вопрос о времени и обстоятельствах возникновения Таллинна, одного из старейших городов Восточной Прибалтики, давно является предметом острой дискуссии. Как известно, в старой прибалтийско-немецкой историографии господствовало представление, что основание городов Прибалтики являлось исторической заслугой немецкого и (для Таллинна) датского рыцарства.
По давней, еще средневековой, традиции официальным временем основания Таллинна считался 1219 год: отмеченная в знаменитой "Хронике Ливонии" Генриха Латвийского дата захвата датским королем Вальдемаром II Северной Эстонии и возведения замка на таллиннском Вышгороде, который в сильно перестроенном виде существует и ныне в центре эстонской столицы. "Старые" немецкие ученые и публицисты долгое время строго придерживались этой традиции. Сведениям источников о более раннем существовании здесь поселения не придавалось значения.
В 1920-е и 1930-е годы прибалтийско-немецкие историки Ф. Рёриг, К. Редлих, П. Иохансен и X. фон цур Мюлен, сохраняя все ту же общую идею об основании Таллинна пришельцами с более культурного Запада, несколько изменили позицию. Они стали связывать основание Таллинна уже не с высадкой войска датских рыцарей в 1219- г., а с событиями 1230 г., когда немецкие рыцари Ордена меченосцев, временно отнявшие у датчан Северную Эстонию, пригласили 200 немецких и шведских горожан — купцов и ремесленников — с острова Готланд переселиться на берег Таллиннской бухты, у подножия Вышгорода. Пришельцы там расселились и стали (по мнению названных историков), таким образом, основателями Нижнего города — главной торгово-ремесленной части Таллинна. Будучи специалистами по развитому средневековью, эти историки в понятие "город" вкладывали представление об уже достаточно развитом западноевропейском городском поселении — с бюргерами, ратушей, строящимися городскими стенами и т.д.; раннесредневековое городское поселение, каким и был первоначально Таллинн, они не считали городом.
Такая точка зрения имеет сторонников и сегодня. Например, эстонский археолог Э. Тынниссон считает, что Таллинн стал городом только с 1230 г., после переселения 200 горожан с Готланда на берег Таллиннской бухты.
В то же время некоторые прибалтийские историки еще до второй мировой войны стали пересматривать традиционные построения и искать доводы в пользу более ранней даты возникновения Таллинна. В 1934 г. прибалтийско-немецкий историк О. Грейфенхальген высказал гипотезу, что старейшая в Нижнем городе церковь св. Олая существовала еще до прихода датских завоевателей (до 1219 г.), поскольку она первоначально находилась вне городских стен: район был обнесен стеной лишь в начале XIV в. Развивая эту мысль, эстонский историк А. Сювалеп стал разрабатывать новое построение, согласно которому начало истории Таллинна было положено возникшим в XII в. поселением скандинавских (прежде всего готландских) купцов у церкви св. Олая. Наиболее полное выражение эта обновленная концепция получила уже в первые послевоенные годы в объемистом труде эмигрировавшего в Западную Германию прибалтийско-немецкого историка П. Иохансена. Автор считает, что именно шведы еще XI—XII вв. основали крупнейший город и порт Эстонии и открыли путь туда для широкого западного влияния. Однако Иохансен не приводит сколь-нибудь веских доказательств в пользу своей концепции, кроме все того же аргумента, что церковь св. Олая в XIII в. находилась вне городских стен Таллинна. Но ведь вне городских стен первоначально находилась вообще вся территория Нижнего города.
Со временем в трудах этих ученых стали проявляться попытки и более углубленного поиска достоверных сведений о самой ранней истории Таллинна.
П. Иохансен, например, изучив текст "Хроники Ливонии" Генриха Латвийского и другие ранние источники, установил, что у Таллиннской бухты в начале XIII в. образовался узел сухопутных дорог, сходившихся к бухте (из внутренней части Северной Эстонии), где и возник торговый пункт. А. Сювалеп обратил внимание на встречающееся в архивных документах Таллиннского магистрата XIV в. упоминание о старой русской церкви, располагавшейся у башни городской стены неподалеку от современной улицы Пикк и церкви св. Олая, и указал на возможность существования этой русской церкви еще до прихода датских завоевателей.
Эстонский археолог А. К. Вассар, раскапывающий расположенное вблизи Таллинна древнее (с VI в.) эстонское городище Иру и убедившийся, что оно перестало существовать около 1000 г., высказал мнение, что Иру было племенным центром прибрежной североэстонской области Ревелэ и оставившие его жители переселились к морю на берег Таллиннской бухты, на Вышгородский холм, где возник новый племенной центр и начал существовать древнейший Таллинн. Это мнение было тогда же поддержано эстонским историком Р. Кенкмаа.
Углубленное научное исследование проблем древней истории Таллинна началось, по сути, лишь в послевоенные годы, когда эстонские ученые объединили свои усилия с историками и археологами Ленинграда и Москвы.
Два пленума Института истории материальной культуры АН СССР (1949 и 1951) были специально посвящены археологии Прибалтики. В своем докладе "Древнейшее прошлое Таллинна" на пленуме 1949 г. я впервые попытался сформулировать позиции советской науки по данной проблеме и указал на необходимость начать археологические исследования в старейших частях города11. Это предложение было поддержано. В 1952 и 1953 гг. московский археолог С.А. Тараканова и эстонский ученый О.В. Саадре провели раскопки на Вышгороде и Ратушной площади Таллинна. Им удалось полностью подтвердить мнение о глубокой древности поселения на месте Таллинна, о его существовании еще в XI и XII вв., о вероятности его возникновения еще в X в. и об эстонском характере первичного поселения (в ходе раскопок были найдены типично эстонские ремесленные изделия XI—XII вв.). На месте современной Ратушной площади уже тогда находился рынок, где торговали эстонские ремесленники, а вокруг рынка формировалось торгово-ремесленное поселение городского типа.
Возглавлявший эстонскую археологическую науку академик Х.А. Мсюра поддержал выводы исследователей.
Так появилась новая постановка вопроса: возникновение Таллинна не было следствием случайных событий — волеизъявления датского короля или переселения группы скандинавских и немецких горожан с Готланда. Оно произошло в результате социально-экономического развития самой Северной Эстонии, связанного с процессами, протекавшими во всей Восточной и Северной Европе X—XIII вв. Дальнейшие исследования подтвердили правильность этой позиции.
Наиболее ранние сведения о Таллинне дают многочисленные клады и отдельные находки восточных и западноевропейских монет (более 20 находок) X—XII вв., обнаруженные в XIX—XX вв. в окрестностях города. Все находки монет были сделаны или в ближайших окрестностях Таллиннской бухты, или у ее берега, что позволяет предположить ввоз и вывоз этих монет через Таллиннскую гавань. Расположение и характер кладов и отдельных находок свидетельствуют, что на берегу Таллиннской бухты в X—XII вв. был важный центр торговли с западно- и восточноевропейскими странами.
Самые ранние клады и находки отдельных монет (числом 13) целиком или в основном содержат восточные серебряные монеты, отчеканенные во владениях Арабского халифата и ввозившиеся через Восточную Европу на берега Балтики (и далее на запад). Все они относятся к X в., следовательно, торговый центр у Таллиннской бухты возник еще в X столетии.
Самые ранние письменные сведения о Таллинне содержатся в трудах арабского географа Идриси (1154 г.), жившего в созданном норманнскими завоевателями Сицилийском королевстве. Сочинение Идриси и составленная им карта мира основаны преимущественно на рассказах людей, побывавших в разных странах Европы. В разделе, содержащем описание района Балтийского моря, упомянута страна Astlanda, т.е. Эстланда, Эстландия, и говорится:"К городам Астланды относится также город Колуван (Quoluwany). Это маленький город вроде большой крепости. Жители его землепашцы, и их доход скуден, но у них много скота". Сведения эти явно заимствованы Идриси из рассказов каких-то мореходов, бывавших на Балтике, возможно, норманнов, так как в следующем тексте упоминается город Holmgar — древнее скандинавское название Новгорода. И речь у Идрисй явно идет о Таллинне: его информаторы отметили запоминающуюся особенность "Колувана" — большое укрепленное городище, высящееся на холме над бухтой.
Напомним, что Колывань, одно из древних названий Таллинна, известное и по русским летописям с начала XIII в., сохранялось в русском языке как официальное название Таллинна до начала XVIII в. И приведенный выше текст Идриси особенно ценен тем, что в нем древнее название "Колывань" точно датировано серединой XII в., т.е. временем задолго до прихода датчан и немцев, и что этим названием обозначено укрепленное городище на Вышгородском холме в Таллиннской бухте — одна из основных частей будущего Таллинна.
Само по себе слово "Колывань" — нерусского происхождения. Исследователи полагают, что оно связано с именами эпических героев Калева и его сына Калевипоэга. В самой поэме Вышгородский холм, на котором возник Таллинн считается могилой Калева. Соответственно русское "Колывань" происходит, скорее всего, от Kaleven или Kalevan — древнеэстонской формы родительного падежа слова "Kalev", городище называлось, возможно, "Kaleven linna" или "Kalevan (Katevan) litha" — "город Калева". Таким образом, отразившееся в эпосе народное сознание эстонцев-содержало представление о местных корнях их старейшего города.
А послевоенные исследования социально-экономического развития народов Прибалтики в X—XII вв. подтвердили, что в то время эти народы уже вплотную подошли к распаду первобытнообщинного строя, к истокам формирования классового общества, т.е. к тому этапу исторического развития, когда начинается отделение ремесла и торговли от сельского хозяйства и появляются первые торгово-ремесленные поселения, постепенно эволюционирующие в города.
О развитии местной торговли в Северной Эстонии свидетельствуют и наличие к началу XIII в. сети дорог, сходившихся с нескольких сторон к Таллиннской бухте, и обилие в этой местности монетных кладов, и находки привозных вещей.
Ведущие к Таллиннской бухте дороги вблизи ее берега со временем образовали улицы формирующегося поселения. Первой из них стал участок старинной дороги, шедшей от Вышгородского городища к низменному берегу бухты, — это современная улица Пикк, которая до сих пор сохранила извилистость древнего проселка. Ответвляющийся от нее старинный путь в северовосточную область Вирумаа ("Земля Виру") и к русской границе, превратился во вторую улицу будущего города (ныне — улица Виру).
Установленное в результате раскопок 1953 г. на Ратушной площади наличие в древнем Таллинне ремесленного производства доказывает, что здесь в XI—XII вв. было постоянное население. Да и торговля, осуществлявшаяся в одном пункте около трех столетий (с X по начало XIII в.), неизбежно должна была привести к созданию постоянного поселения. Древний Таллинн к началу XIII в. был стабильным торгово-ремесленным поселением.
Вместе с тем следует учитывать и общеисторические факторы. И внутреннее развитие Эстонии IX—XII вв., и возникновение древнейшего Таллинна не могут рассматриваться вне связи с процессами, происходившими на огромных просторах Северной и Восточной Европы, и юго-западных областей Азии, подвластных Арабскому халифату.
В IX—XI вв. рядом с Эстонией, на обширных пространствах Восточноевропейской равнины — от Ладожского озера до низовьев Днепра — происходили грандиозные социально-экономические сдвиги. Рушился первобытно-общинный строй, начало формироваться раннее классовое об щество, возникло Древнерусское государство. Этот общественный переворот неизбежно ощутился соседями; в том числе и Эстонией, где под воздействием сдвигов в восточнославянских землях процесс распада первобытно-общинного строя ускорился.
Важным фактором социального развития всей Восточной Европы, в частности Эстонии, было возникновение великих водных торговых путей: Волжского и пути "из варяг в греки". Пути эти шли от Каспийского и Черного моря через всю Восточноевропейскую равнину, через Волхов и Неву в Финский залив к Балтике, а затем к берегам Скандинавии и далее на Запад. По Волжскому пути на берега Балтики, в Северную и Западную Европу из Средней Азии, Закавказья, Ирана и других восточных стран привозились монеты, драгоценные металлы и изделия из них, дорогие ткани и оружие, по днепровскому пути — ценные изделия византийского и ближневосточного ремесел. В то время это были важные пути мировой торговли, и в значительной мере они шли вдоль эстонского побережья, вдоль той его части, где именно в это время — в X в. — появилось поселение на месте будущего Таллинна. Это совпадение во времени не могло быть случайностью. Видимо, торговые корабли, шедшие по вновь возникшему торговому пути, стали использовать для отдыха, пополнения запасов воды и продовольствия лучшую гавань южного берега Финского залива — Таллиннскую бухту, в свою очередь привлекая сюда поселенцев.
Более того, удалось установить, что место будущего Таллинна играло особенно важную роль на том участке Великого торгового пути, который вел из Невы в Северную Европу. На северном берегу Финского залива практически не найдено археологических памятников IX—XIII вв., и, следовательно, этот берег в те времена был незаселенным; напротив, на южном (эстонском) берегу залива (от реки Наровы на запад) найдено много археологических памятников, и, следовательно, он был густо заселен. Не случайно в русской былине о Соловье Будимировиче Финский залив назван "море Вирянское", название происходит от имени северовосточной прибрежной области Эстонии — Вирумаа. Это тоже косвенно свидетельствует, что русские мореходы лучше знали южный, эстонский берег. В той же былине упомянут единственный населенный пункт, лежащий на пути из устья Невы на запад — "град Леденец". На берегу Финского залива в описываемое время существовал город с близким названием — Линданисса, это одно из названий древнего Таллинна. Вероятно, морской путь из Невы на запад вел вдоль эстонского берега к городу, стоявшему на берегу Таллиннской бухты.
Сходные сведения дает и упоминавшееся нами сочинение арабского географа Идриси. Там, как уже отмечалось, к востоку от Колывани-Таллинна упоминается единственный город — Хольмгар(д)-Новгород. Следовательно, в представлении информировавших Идрисй мореходов, на пути из Новгорода по морю следующим крупным пунктом была Колывань — Таллинн.
Путь от Таллиннской бухты далее на запад может быть установлен благодаря датскому документу от середины или третьей четверти XIII в., где содержится описание морского пути из Дании в Ревель (Таллинн). Если рассматривать описанный маршрут в обратном порядке, оказывается, что, выйдя из Таллиннской бухты, мореходы поворачивали к северному берегу Финского залива, к крупному и заметному мысу Порккала, и далее шли на запад вдоль побережья Финляндии, вдоль южной части Аландских островов и через Аландский пролив к берегу Швеции, а затем на юго-запад вдоль шведского берега к Дании.
Все эти источники упоминают только один пункт на всем протяжении берегов Финского залива, одну морскую гавань на месте будущего Таллинна. Очевидно, что Таллиннская бухта в условиях раннего средневековья была единственной на Финском заливе крупной гаванью, пунктом поворота обычного маршрута кораблей от южного к северному берегу залива. Этот пункт имел в своем роде выдающееся значение как морская гавань и торговый центр на международных коммуникациях.
Итак, все указывает на то, что древний Таллинн возник как торговая гавань, а позднее город в результате имманентного развития эстонской прибрежной области и под воздействием Великого торгового пути.
Естественно, что в этом эстонском поселении, игравшем столь заметную роль на пути из соседнего обширного Древнерусского государства в страны Западной Европы, еще в древности имелось какое-то число русских горожан. Наиболее важное свидетельство тому дает булла папы Григория IX от 20 ноября 1234 г. Описывая разыгравшуюся в 1234 г. битву за Таллинн между немецким рыцарским орденом и вассалами папской курии и кровавую резню, которую после захвата города учинили немецкие рыцари, Григорий IX попутно говорит, что в составе местного населения были "новокрещеные" (т.е., видимо, эсты, уже крещеные в католическую веру за время господства датчан и немцев, в 1219— 1234 гг.), русские и "язычники" (т.е., вероятно, эсты, оставшиеся верными своим старым языческим верованиям). Из данного текста можно заключить, что русские в начале 30-х годов XIII в. были заметной частью населения города, о чем стало известно даже в далекой Италии. Притом булла относит русских именно к местному, постоянному населению города.
Иначе говоря, заметное русское население сохранялось в Таллинне после прихода датчан в 20-х годах XIII в. и затем, после захвата Таллинна немецким орденом в 1227 г., несмотря на натянутое отношение тогда Руси к Дании и Ордену.
Очевидно, что оно появилось там, безусловно, до прихода крестоносцев и, скорее всего, как раз в то время, когда еще принадлежавший эстам город у Таллиннской бухты был важным пунктом на пути из Новгорода на Запад, т.е. в XII в. или еще раньше.
Существует предположение, что русское население внутри эстонского города занимало отдельный квартал, или "конец". В грамоте датского короля таллиннскому цистерцианскому монастырю св. Михаила от 5 июня 1286 г. упоминается приписанное монастырю селение Vensdevere. Это название трактуется исследователями, как слегка искаженное латинской транскрипцией средневековое немецкое слово "Wendefer", что означает "Русский конец". По мнению А. Чумикова и Н. Харузина, селение Венде-фер являлось "русским концом" Таллинна и могло составлять одну из упоминаемых в актах XIII в. четырех его частей26. Правда, в королевской грамоте оно фигурирует как отдельное селение, но, вероятно, потому, что располагалось за пределами городских укреплений (Вышгорода) и представляло собой нечто вроде отдельной слободы.
Высказывалось также мнение, что в древнем Таллинне до прихода датских завоевателей уже существовала русская церковь. Однако самые ранние сведения о ней относятся только к XIV в.
Датское и немецкое население в Таллинне зафиксировано с 1219 г., но могло там существовать и с более раннего времени, учитывая положение этого места на перекрестке торговых путей Балтийского региона. Но об этом раннем западном населении Таллинна определенных сведений у нас нет.
Таким образом, истоки города Таллинна восходят, по всей видимости, еще к X в. В своей древнейшей истории Таллинн рос и развивался под влиянием ряда импульсов, шедших как из Восточной, так и из Западной Европы, но на основе развития самой Северной Эстонии, эстонского народа.
|
|
